Однажды. и другие рассказы - Владимир Дараган

Светит ласковое сентябрьское солнце. Мы копаем канаву и каждый час бегаем к сторожихе, которая поит нас чаем с яблоками.

Дрындрология и физика

Лесотехнический институт ласково называли Дрындрологическим. Там был замечательный факультет, на котором обучали правильному озеленению городов. На этом факультете учились красивые и раскованные девушки, но мне тогда было не до них.

Я поступил на вечерний Факультет электроники и счетной техники (ФЭСТ), но студенты называли его Факультетом Экономии Сосновой Тары. Рядом с институтом находилась «фирма», где делали космические корабли, и Королев организовал этот факультет для подготовки «космических» специалистов. В Америке это считалось бы очень круто. Потом я узнал, что популярно английское выражение «rocket science» (наука о ракетах), что означало нечто недоступное простому уму. В этом есть доля истины. Однажды я случайно забрел в аудиторию, где читался курс «теория гироскопов». Я увидел на доске жуткие формулы, мне стало дурно, и я быстренько убежал. Я-то мог убежать, а кому-то надо было сдавать экзамен по этому кошмару.

На моем факультете тогда было три специальности: АТ – Автоматика и Телемеханика (Абсолютно Тупые – по-нашему, по-студенчески); ММ – Математические Машины (МалоМощные) и СУ – Системы Управления (Самые Умные).

Я овладевал специальностью АТ. Мы ходили с гордо поднятыми головами и говорили, что, конечно, мы абсолютно тупые, но зато не маломощные!

Первая лекция была по математике. Коренастый лектор с низким лбом, густой шевелюрой и длинными руками подошел к доске и мрачно произнес:

– Ну, поздравляю с началом! Хочу сразу предупредить, я буду из вас вынимать душу и закладывать вместо нее знание математики. Кому это не понравится, тот вылетит на улицу. Итак, рассмотрим две точки в трехмерном пространстве…

Притихшие новоиспеченные студенты испуганно склонились к тетрадям.

…Прошла неделя. Во время лекции по истории КПСС дверь тихонько отворилась, и в аудиторию вошла девушка. У меня защемило сердце: она была высокая, с длинными русыми волосами, огромными глазами и очень хорошо улыбалась. Девушка приложила палец к губам, тихонько подошла к кому-то из студентов, отдала бумаги и ушла. Если бы я знал, сколько бессонных ночей принесет мне эта девушка с огромными глазами!

В первый год обучения у нас был курс начертательной геометрии. Может, кто помнит шутку тех лет: «Сдал начерталку – можно знакомиться, сдал сопромат – можно жениться».

На экзамене по начерталке я изобрел способ получения «легкой» пятерки. Мне задают вопрос, я уверенно беру ручку (очень важно – уверенно!) и говорю: «Ну, это совсем просто!». После этого надо нарисовать что-нибудь на листочке (например, систему координат) и сказать пару слов четким голосом. На этом экзамен обычно заканчивается. Преподаватель тает, берет зачетку и выводит там «отл». Эта система работала даже на физтехе.

На вечернем отделении не было матанализа, который читался «дневникам». Я узнал правила перехода на дневное отделение: надо было сдать сессию на пятерки и экзамен по матанализу.

К сожалению, мне нужно было еще и работать. После копания своей канавы я бежал домой и читал книжки по математике.

Математику и начерталку я сдал на пять, оставалась история КПСС. Экзамен принимал лектор, который вел у нас семинары. Я начал отвечать по билету, но преподаватель меня прервал: «А зачем вообще нужны партии?», – неожиданно спросил он.

Я стал что-то лепетать про организацию, идеологию, но он меня снова прервал.

– Запомните: партии нужны только для борьбы за власть и для удержания власти. Все остальное – словесная шелуха! Я помню вас по семинарам и поэтому ставлю «пять».

И меня перевели на дневное отделение.

После зимних каникул я пришел в аудиторию, где занималась моя новая группа. Вошел и вздрогнул: за первым столом сидела девушка с огромными глазами, которая заходила к нам на лекцию. Много про эту девушку я писать не буду. Скажу только, что ее присутствие в моей жизни очень мешало занятиям физикой.

Мечту о физтехе я не оставил. После второго курса туда можно было перевестись, сдав дополнительные экзамены. Для допуска к этим экзаменам в моей зачетке должно было быть очень много пятерок. Конкурс среди таких «отличников» был обычно 12—15 человек на место. По вечерам я читаю только книги по математике и физике. Другая жизнь проходит мимо.

…Весной я сошелся с бывшим одноклассником, который тоже неожиданно увлекся физикой. Он учился в Институте геодезии и обожал говорить про голографию и прочие премудрости. По субботам мы с ним бродили по раскисшему снегу, слушали журчание ручьев и обсуждали физические законы и явления. Тогда я научился рассказывать о сути явлений кратко и без бумажки.

Летняя сессия прошла легко и незаметно. И тут у меня родилась самая гениальная идея в моей жизни! Я приехал в МФТИ, чтобы посмотреть на экзамены отличников. Я сидел в коридоре и спрашивал всех выходящих, о вопросах и задачах, которые предлагали экзаменаторы. Дома я все систематизировал и приготовил решения. Теперь я был вооружен и очень опасен для моих будущих конкурентов.

Для допуска к экзаменам в МФТИ мне нельзя было иметь в зачетке больше двух четверок. К концу второго курса они уже у меня были: по немецкому и черчению. Тут никакие методы получения пятерок не помогли! Приближался экзамен по военному делу, к которому нужно было выучить наизусть уставы Советской армии. Это была полная засада! Переписать уставы на шпаргалку было невозможно, поэтому я засунул книжки за пояс брюк, надел сверху свитер и отправился на экзамен. Первый вопрос был: «Что такое знамя?». В антисанитарных условиях я сумел вытащить книжку и переписал: «Знамя – это символ чАсти, доблести и славы». Так я и сказал комиссии.

– А вы не знаете номер той части, чьим символом является знамя? – ехидно спросил седой полковник.

– Я знаю номер части, где служил мой отец! – выпалил я.

Это меня выручило. Полковник растаял, спросил, где именно служил папа, и разрешил перейти ко второму вопросу. Это было просто спасение: нужно было показать, как отдавать честь на ходу без головного убора. Книжки начали выскальзывать из брюк, и то, что честь надо отдавать, прижимая руки к бокам, помогло мне удержать их под свитером.

Эту пятерку я запомнил надолго!

История КПСС! Как ни странно, я любил этот предмет. Лектор был математиком, который потом увлекся общественными науками. Он обожал задавать нам задачи. Представьте, говорил он, Питер, холодный дождь, разруха, темные улицы, пьяные матросы, слабое правительство… а вам надо взять власть в свои руки. С чего бы вы начали? Дальше он говорил о крутых мерах, за которыми чувствовалась чья-то жесткая рука. Фамилия Троцкого тогда была под запретом, но чей-то беспощадно-кровавый ум явно прослеживался в рассказах преподавателя. Я представлял осенний Питер и понимал, что в Смольном сидели очень крутые тридцатилетние парни. Он говорил нам много того, чего не было в учебниках, и на втором курсе я даже захаживал на лекции к первокурсникам, чтобы послушать его низкий густой голос.

Уже учась на физтехе, я приходил к нему домой, он рассказывал мне о парижских коммунарах, и мне становилось не по себе от кровавых мясорубок тех лет. Я тогда интересовался историей татаро-монгольского ига, но «пламенные» коммунары затмили подвиги Батыя.

Я успел прослушать курс «Теории электрических цепей». Мы рисовали чудовищные электрические схемы, рассчитывали частоты колебаний в запутанных электрических контурах и дружно ненавидели этот предмет. Однажды к нам на семинар пришел преподаватель математики, чтобы заменить нашего, который ушел на час по семейным делам. Он спросил, что мы тут изучаем. Узнав, что мы собираемся рассчитывать колебания контура, он хмыкнул, сказал, что это элементарная система линейных дифференциальных уравнений второго порядка и такие задачи он решал еще в школе. И еще добавил, что если кто-нибудь из нас получит меньше пятерки по этому предмету, то он серьезно будет дрючить этого несчастного на экзамене по дифуравнениям, так как это явный признак дебилизма и пренебрежения к великой науке математике.

Прошел еще год, и я поехал в МФТИ на экзамены по математике и физике. Со мной, как группа поддержки, поехала девушка с огромными глазами. Математику я сдал легко, а теперь сидел перед экзаменатором по физике, решал, наверное, уже двадцатую задачу и смотрел в окно. Девушка сидела на лавочке и читала книгу.

Через три часа экзаменатор сказал, что если меня примут, то он будет просить на кафедре, чтобы мне засчитали весь пятисеместровый курс общей физики. Я гордо сказал, что иду в МФТИ, чтобы учить физику, а не получать халявные оценки. Преподаватель посмотрел на меня, как на идиота, и сказал, что у меня почти стопроцентный шанс на зачисление.